14 марта
- Так вы что же, Ерофеев, считаете себя этаким потерянным человеком? Чем-то вроде…
- Извините, я, слава богу, никогда не считал себя «потерянным», - хотя бы потому, что это слишком скучно и… не ново.
- А вы бросьте рисоваться, Ерофеев… Говорите со мной как с рядовым комсомольцем. Вы не думайте, что я получил какое-то указание свыше - специально вас перевоспитывать. Меня просто заинтересовали ваши пространные речи в красном уголке. Вы даже пытались, так кажется, защищать фашизм, или что-то в этом роде… Серьезно вам советую, Ерофеев, - бросьте вы все это. Ведь…
- Позвольте, позвольте – во-первых, никакой речи о защите фашизма не было в красном уголке, всего-навсего – был спор о советской литературе…
- Ну?
- Ну и… наша уважаемая библиотекарша в ответ на мой запрос достать мне что-нибудь Марины Цветаевой, Бальмонта или Фета – высказала гениальную мысль: уничтожить всех этих авторов и запрудить полки советских библиотек исключительно советской литературой… При этом она пыталась мне доказать, что «Первая любовь» Константина Симонова выше всего, что было создано всеми тремя поэтами, вместе взятыми…
- Вы, конечно, возмутились.
- Я не возмутился. Я просто процитировал ей Маринетти о поджигателях с почерневшими пальцами, которые зажгут полки библиотек… Библиотекарша общенародно обвинила меня в фашистских наклонностях… А я просто-напросто запел «Не искушай меня без нужды возвратом нежности твоей»…
- Послушайте, Ерофеев, вы не можете мне сказать, за что вы питаете такую ненависть к советской литературе? Ведь я не первый раз встречаю подобно настроенных молодых людей… Я думаю, это просто от незнания жизни.
- Да, наверное, от этого
- И вы понимаете, Ерофеев, - вот вы, наверное, еще не служили в армии? – ну что ж, будете служить. И там вы поймете, что значит жизнь. Настоящая жизнь. И вы представляете, - вы служите во флоте, ваша девушка далеко от вас, вы – в открытом море… И вот вся эта дружная, сплоченная семья матросов запевает песню о девушке, которая ждет возвращения матроса, - ну, одним словом, простую советскую песню – ведь вы с удовольствием подпоете… Уверяю вас – если вы попадете в хороший коллектив, вы сделаетесь гораздо проще… Гораздо проще…
- Не думаю… По крайней мере, мой, извините, духовный мир никогда не сузится до размеров того мирка, которым живут эти ваши любящие матросы.
- Гм… «любящие»? Узкий мирок? Вы, наверное, никогда не были любящим?
- Наверное.
- Почему – наверное?
- Тттак… Видите ли, - я вообще не собирался касаться интимных вопросов…
- Ну, ладно… Хе-хе-хе…Вы комсомолец, Ерофеев?
- Да… комсомолец.
- Авангард молодежи?
- Видите ли, я давно поступал в комсомол и… немножко запамятовал, как там написано в уставе – авангард или арьергард…
- Вы ммило шутите, Ерофеев
- Да, я с детства шутник.
- Очччень жаль… оччень жаль… А вы не знаете, по какому поводу я спросил вас – комсомолец вы или нет?
- Откровенно говоря… теряюсь в догадках…
- Гм… «Теряетесь в догадках»… А ведь догадаться, Ерофеев, не слишком трудно… Знаете, что я вам скажу, - вы никогда не собьете с правильного пути нашу молодежь – и, пожалуйста, бросьте всю эту вашу… пропаганду…
- О боже! Какую пропаганду?!
- Ккаккой же вы милый и невинный ребенок все-таки! Вы даже не знаете, о чем идет речь! «Теряетесь в догадках»! Знаете что, Ерофеев – бросьте кривляться! Поймите ту простую истину, что вы стараетесь переделать на свой лад людей, которые прошли суровую жизненную школу и которые, откровенно вам скажу, смеются и над вами, и над той чепухой, которую вы проповедуете… Смеются и…
- Извиняюсь, но если я говорю чепуху, и все смеются над этой чепухой, так почему же вы так… встревожены? Ведь вы, я надеюсь, тоже прошли суровую жизненную школу?
- Я не встревожен, Ерофеев. Я тоже смеюсь. Но это не простой смех. Когда я вижу здорового, восемнадцатилетнего парня, который, вместо того, чтобы со всей молодежью страны бороться за наше общее, кровное дело, только тем и занимается, что хлещет водку и проповедует какое-то… человеконенавистничество…- мне становится даже страшно! Да! Страшно! За таких, извиняюсь, скотов, которые даже не стоят этого!
- Чего – «этого»?
- Да! Которые не стоят этого! Вы знаете, что мой отец вот таких вот, как вы, в сорок первом году расстреливал сотнями, как собак расстреливал?! Эти…
- Вы весь в папу, товарищ секретарь.
- А вы-ы не-е издевайтесь надо мной!! Не изде-вайтесть! Слышите!? Издеваться вы можете над уличными девками! А пока – вы в кабинете секретаря комсомола!
- Извините, может, вы мне позволите избавить вас от своего присутствия?
- Я вас нне задерживаю – пожалуйста! Но говорю вам последний раз – еще одно… замечание – и вас не будет ни в комсомоле, ни в тресте… Я сам лично поставлю этот вопрос на комсомольском собрание!
- Гм.. Заранее вам благодарен.
- Не стоит благодарности! Идите!! И заодно опохмелитесь! От вас водкой разит за версту…
- А я бы вам посоветовал сходить в уборную, товарищ секретарь. Воздух мне что-то не нравится… в вашем кабинете.

***
3 апреля
Красный уголок. Дама в белом, дама в черном и дама в голубом перелистывают у окна журнал «Чехословакия». Доносятся негодующие возгласы: «Всегда это у них одни турбины! Ничего кроме турбин!» Девушка-библиотекарша пытается доказать толпе обступивших ее парней, что Жюль Верн и Дюма – порождение одной нации. Из коридора доносятся звуки джазовой музыки; поминутно входят и выходят раскрасневшиеся пары танцующих. Ерофеев, сидя в углу, незаметный и чрезвычайно небрежно одетый, читает Генриха Манна.
Библиотекарь: Ну как вам, ребята, не стыдно? Ведь вы же загрязняете самое чистое, самое прекрасное из всех человеческих чувств! Вспомните, как наши лучшие писатели отзывались об этом чувстве! Как… (Слова библиотекаря на минуту тонут в гуле мужских возражений: «Да разве мы что-нибудь такое сказали?», «Да мы против любви ничего не имеем!», «Любовь-то это хорошая штука, да условия-то нам не созданы, чтобы любить!» - и еще что-то неразборчивое.)
Библиотекарь: Вот видите! – все вы любовь уважаете, а почему-то городите какую-то чушь – как будто вам… как будто вы никогда не любили! Ведь это у вас просто хвастовство какое-то – мол, нам ничего не интересно! Любви никакой нет!..
Парень: Ну почему это вы так думаете? Ведь мы все-таки еще не старики! Дело молодое, конечно! Вечером так это… немножко погуляешь, если с девушкой хорошей познакомился… ну, сходишь в кино, посидишь… только вот плохо, что девушек-то у нас хороших нет! Все какие-то… (Вслед за этим раздается негодующее библиотекарское: «Как это так нет!» и возмущенные дисканты трех присутствующих дам.)
Дама в голубом: Девушки-то все как девушки! А мужики вот что-то некультурными стали, хамье какое-то, а не молодые люди! (Возгласы: «Что это еще за «мужики»?!»)
Дама в черном: А кто же вы, если не мужичье? Даже на танцах пригласить как следует не можете! А уж если с вами погулять, так греха не оберешься!
Парни: Ха-ха-ха! Ты думаешь, если мы некультурные, так и любить мы не можем по честному, что ли? Знаем мы этих культурных! Ходят себе в бостоновых костюмах, им и дела-то никакого нет до вашей любви… им бы только денег побольше нагрести!
Дама в голубом: Ну уж и неправда! Если человек культурнее вас, так он и любит честнее… Как раз в этом его культура и заключается… (Возгласы неодобрения.)
Дама в голубом: А что?! Вы думаете, культурный человек – как вы, что ли, будет делать? Сегодня с одной в кино идете, завтра уже с другой гуляете! Что ж это за любовь – на один день! (Мужские возгласы: «Не выдумывай!», «У нас таких нет!», «Главное – верность!»)
Дама в голубом: Да и мало того, что бросите гулять с девушкой. Хороший человек сказал бы прямо, что гулять, мол, с тобой не хочу, полюбил другую… А у вас какая-то глупая привычка: гуляет с другой, а говорит, что, мол, любит по-прежнему, жизнь отдаст и так далее… (Гордые улыбки парней, возглас: «А что же здесь особенного?! Такой уж человек создан!»)
Дама в голубом (запальчиво продолжая): А я, вот, например, терпеть не могу таких ребят! Если разлюбил, так прямо и скажи: больше не люблю… А для чего же это душой кривить? Я недавно читала где-то – кажется, у Ирки в дневнике: «Скверная прямота лучше, чем красивый обман»…
Библиотекарь: А ведь это замечательно сказано, и ребятам надо над этим задуматься! Самое главное для че…
Дама в черном: Да! Заставишь ты наших ребят задуматься! Пожалуй! (Мужские смешки, входит пара разгоряченных танцующих.)
Парни: Вот вам и любовь. Наглядное пособие! Хе-хе-хе. Ха-ха-ха.
Библиотекарь: Ребята! Если уж речь зашла о любви, то я хочу вам задать один вопрос. Вот я, например, считаю, что у каждого человека любовь состоит из трех стадий. Первая стадия – когда парень еще не познакомился с девушкой, но он часто видит ее и она ему нравится… Вторая – когда они уже познакомились, гуляют, вместе танцуют, ходят в кино, одним словом, дружат, любят друг друга… (Представители обоего пола обмениваются многозначительными взглядами и расплываются в улыбке.)
Библиотекарь (продолжает): Ну а третья – когда молодые люди уже вообще друг без друга не могут жить – они женятся, живут вместе… ну и, конечно, продолжают друг друга любить… Вот я у вас и хотела спросить – как вы думаете, почему все-таки большинство людей перестают друг друга любить как раз вот на этом самом третьем этапе, когда им обоим особенно нужна любовь? Ну, вот, как вы, ребята, думаете? (Устные высказывания мнений сливаются в один общий хор, поминутно различаются ухом наиболее громкие и обрывочные: «Любовь имеет свой предел», «Что ж это, и старуху любить?», «Конечно – дети пищат по всем углам…», «…а особенно, если с пузом…»)
Библиотекарь: Я лично считаю…
Парень (доселе стоявший поодаль и тупо рассматривающий всех присутствующих, неожиданно обрывает): Все это, товарищи, ерунда! Самое главное как раз и не в этом… Самое главное в том, что у нас нет никаких условий для того, чтобы люди могли спокойно друг друга… любить! Ну вот, хотя бы меня возьмите для примера… Я свою жену, может быть и люблю… Ну а как я ее могу вообще-то любить, если она живет черт знает где, на Калужской… Что ж это такое – живи в общежитии и смотри, как тебе жена будет изменять… Так, что ли? А для меня, например, любовь дороже всего… Пусть дерут хоть пятьсот рублей, а дают для семьи квартиру… Что же, это я смотреть должен, как другие…? (Общий гул и недовольство тем, что половой вопрос заменился жилищным. Ерофеев приходит на помощь.)
Ерофеев: Послушайте, гражданин! Интересно, за каким чертом вы живете в Москве? Переселяйтесь на Сахалин. Получайте отдельную квартиру. Если вы даже потеряете московскую прописку, то ведь для вас «любовь дороже всего»! (Смех, возгласы «Браво».)
Оскорбленный (пытаясь возразить): Эх, какой ты умный! На Сахалин! Ты сначала доживи до моих лет…
Библиотекарь (прерывая оскорбленного): Ребята! Ребята!.. (Общий гул, почти все присутствующие физиономии обращены ко мне, на мужских лицах – еще не испарившаяся улыбка, на женских – вопрос: «А! Это тот самый!» «Исключили из комсомола» «Выгнали из университета!» «Грузчик у Абрамова!»)
Дама в белом (неожиданно обращаясь ко мне): Скажите, молодой человек, здесь девочки говорят, что вы учились в университете… Правда это? (постепенно стихает)
Ерофеев: Да, учился, - полтора года!…
Дама в Белом: За что же вас выгнали?
Ерофеев: Тттак. Это мое личное дело. Даже слишком личное.
Дама в белом: Как это – личное? Гы-гы-гы… (Всеобщие смешки.) Влюбился, что ли?
Ерофеев (стараясь подавить в себе раздражение): Господа! Неужели вы все настолько пошлые люди, что у вас даже выражение «личное дело» ассоциируется с женскими трусами? (Взрыв раскатистого хохота, мужская половина глядит на меня почти с любовию, женская – почти гневно.)
Дама в голубом: Интересно, все в университете такие «умные»? Или только вы…
Ерофеев: Нет, основная масса даже глупее вас! (Всеобщий хохот.)
Дама в белом: Ссскотина!
Дама в голубом (убийственно спокойно): Все-таки меня интересует, зачем вы, такой умный, пришли к глупым рабочим?
Ерофеев: А разве я считаю рабочих глупыми? Я сказал «вы» - просто из уважения лично к вам! (Снова хохот; библиотекарь пытается принять на себя роль соглашателя, Ерофеев его прерывает.)
Ерофеев: А теперь, гражданка, позвольте мне задать вам контрвопрос: зачем вы пришли в мужское общежитие? (Смех, взоры всех присутствующих обращены к даме в голубом. Последняя продолжает сохранять гневное спокойствие.)
Дама в голубом: Танцевать.
Ерофеев: Гм… Как я уже мог заметить, гражданка, вы танцуете только с мужчинами… Значит, вам доставляет удовольствие не сам процесс танца. Вам просто интересно находиться в тисках мужских конечностей… (Смех.) А ведь признайтесь, такая близость, хоть она и красива, вас все же полностью не удовлетворяет?! (Басистый мужской смех.)
Дама в голубом (гневно): Что вы этим хотите сказать?
Ерофеев: Неужели вам еще непонятно, гражданка? Ведь «скверная прямота лучше, чем красивый обман»! (Продолжительный хохот, дама в голубом совещается с дамой в черном, явственно слышится обрывок: «Позвать воспитателя… напился, скот…»; черное и голубое покидает дамский уголок: входят несколько танцующих пар, привлеченные необычным хохотом.)
Дама в белом: Сколько ты выпил, молодой человек?
Ерофеев: Вчера утром – сто пятьдесят граммов. Если вы сомневаетесь – приблизьте ко мне свою физиономию – я на вас дохну. (Смех).
Дама в белом: Ох, ну и скотина же…
Библиотекарь: Извините! Молодой человек!
Ерофеев: Да?
Библиотекарь (заглушая негодование дамы в белом): Молодой человек! Ведь это все над вами смеются! Над вашей дуростью! Вас, наверное, не научили культуре в университете?! Или вы просто грязный человек, что ненавидите людей с чистой душой – или просто у вас больная совесть…
Ерофеев: Послушайте, госпожа библиотекарша! (Смех.) Несколько дней назад я действительно восторгался вашей душевной чистотой… В сопровождении Станислава Артюхова, как сейчас помню, вы спускались с пятого этажа и оба имели чрезвычайно изможденный вид… Вам слишком по душе третья стадия… (Невообразимый хохот, затем улыбки любопытства.)
Библиотекарь (болезненно выдавливая слова): Вам всегда, молодой человек, снятся такие интересные сны? (Смех).
Ерофеев: Не прикидывайтесь дурочкой, товарищ библиотекарь! У вас это выходит подозрительно естественно! (Новый взрыв хохота; библиотекарь пытается остроумно отразить удар, слышно только «университет», «остатки мозга»; дама в белом пытается занять передовую позицию, умеряя общественный смех.)
Дама в белом (соревнуясь со мной в остроумии и, вероятно, стараясь отбить у меня пальму первенства): Господин грузчик! Ведь из университета выгоняют только остолопов, у которых слишком тупые головы! А вы ведете себя здесь так, как будто вы всех умнее…
Ерофеев: Помилуйте! Откуда у вас такие сведения?! Если бы из университета изгоняли только остолопов, я бы не стал с вами спорить, а сразу бы задал вам вопрос: с какого факультета вы изгнаны? (Смех, аплодисменты ценителей юмора.) И потом – господа! Неужели вам не скучно ограничивать запас своего остроумия рамками моего изгнания из университета? Не слишком ли это узко для таких умных людей?! (Поощрительный смех, всеобщее оживление.)
Дама в белом: А вам не скучно щеголять тем, что вы не приучены к культуре?
Ерофеев: Позвольте! А вы случайно не со мной ездили сегодня утром на толевый завод? Нет? (недоумение в зале, встревоженное ожидание).
Дама в белом (презрительно): Ездила. Ну и что же?
Ерофеев: Вы сидели в кузове с неизвестной дамой и вели интимную беседу, – при этом вы совершенно не стеснялись мужского присутствия. Между прочим, как сейчас помню, вся ваша беседа сводилась к тому, что же все-таки лучше – лежит или стоит. (Гул негодования, мужской хохот.)
Дама в белом (окрашиваясь в пунцовое): Ну и оссел же ты! Мме…
Ерофеев: Позвольте! Я не понимаю, отчего вы краснеете! Ведь я же цитирую слова молодой девушки, которые были произнесены в присутствие молодых людей обоего пола и которые утром воспринимались как верх остроумия! (Аплодисменты.) Видите – я даже стыжусь воспроизвести здесь вслух ваши милые шутки – а ведь вы – женщина! (Гул одобрения; дама в белом листает журнал и силится найти достойный ответ.)
Парень: Все женщины – такие! Их не переделаешь! (Возгласы: «Ерунда!» «Правильно!»)
Дама в белом: Ты бы уж поумнее что-нибудь придумал…
Ерофеев: Гражданка! Я не выдумываю, а констатирую факт! А если даже я выдумываю, предположим, – так какого черта вы залились краской? Или просто потому, что румянец слишком идет к вашему белому крепдешиновому платью? (Неимоверный хохот.)
Парень (только вошедший и серьезно воспринимавший конец дискуссии, старается заглушить смех): Правильно, студент! Давно надо было бороться за чистоту нашей любви! А то современные…
Ерофеев: Да, конечно! Я всегда был поклонником чистоты! Если бы здесь, вот сечас, какой-нибудь безрукий и безногий горбун вскарабкался на золотушную проститутку, я бы расцеловал их обоих!

***
29 апреля

- Ерофеев! С вами разговаривает сержант милиции, а не девчонка!
- Ну и что же?
- Поэтому и не стройте из себя дурачка!
- Помилуйте, товарищ сержант, где же это вы видели, чтобы кто-нибудь перед девчонкой строил из себя дурачка?
- Хе-хе-хе, Ерофеев, вы думаете, если я сержант милиции, так и не имею никакого дела с девчонками?
- Ну, так, в таком случае перед вами не девчонка, поэтому стройте из себя не дурачка, а сержанта милиции.
(Конец марта 1957 г.)

***
- Я смотрю, Ерофеев, ты младше меня всего на год, а ты сейчас находишься на таком этапе, на котором я был, наверное, года три или четыре назад. Ты увлекаешься стихами, а у меня это уже давно пройденный этап… Правда, я уж не так увлекался, как ты, – чтобы целыми днями только этим и заниматься…
- Знаете что, товарищ слесарь-водопроводчик, я тоже когда-то говорил глупости… но это у меня уже давно пройденный этап. Правда, я и раньше увлекался этим не так, как ты, – чтобы целыми днями только этим и заниматься…
(26 апреля 1957 г.)

***
- Это за что же меня, бедного, расстреливать?
- За то, что ты врах!
- Это почему же я враг, товарищ начальник?
- А это уж у тебя спрашивать не будут, Ерофеев. У нас слишком мало разговаривают с такими, как ты, которые нам мешают!
- Мешают?! Чему мешают, товарищ начальник!
- Чему?! Достижению нашей общей цели, Ерофеев, если это вам не известно!
- Ну, так как же мне быть, товарищ начальник… Вы просто цитируете Игнатия Лойолу, и мне становится не по себе… Вы знаете, кто такой был Игнатий Лойола?
- Не слышал.
- Это, между прочим, один из прославленных сподвижников Владимира Ильича Ленина, талантливый марксист, о котором даже Плеханов отзывался довольно…
- Не слышал, не слышал. В «Кратком курсе» его не было. И фамилия какая-то…
- Да-а, он по происхождению испанец, по взглядам – интернационалист. Между прочим, дивную фразу произнес Игнатий Лойола на заре нашего века: «Цель искупает средства»…
- Как раз для тебя эта фраза, Ерофеев… Для тебя и тебе подобных! Марксисты…
- Да, но почему – «тебе подобных», товарищ начальник? Во-первых, я слишком бесподобен… А во-вторых, вы знаете, кто такой был Игнатий Лойола?
- Нну… я же тебе говорю, что не слышал… И не важно, кто был…
- Игнатий Лойола был, между прочим, самым фанатичным из всех средневековых инквизиторов… это был «талантливый повар», даже Кальвин отзывался о нем…
- Так что, Ерофеев, я тебе советую все это прекратить, иначе…
- Да, и между прочим, он был немножко похож на вас, товарищ начальник. И ходил в таких же очаровательных носках…
- Да-а?
- Угу. И, между прочим, его повесили. И, между прочим, когда он висел, то при этом очаровательно дергался…
- А вы думаете, я вас не понял, Ерофеев?
- Ну, это даже не важно, поняли вы или…
- Ты невоспитанная свинья, Ерофеев!
- И тем не менее он очаровательно дергался…
(29 апреля 1957 г.)

***
- Что это ты на меня исподлобья смотришь?
- А разве я исподлобья смотрю?
- Как на лютого врага…
- Нет, что вы, товарищ секретарь, у меня просто есть одна интересная привычка: на людей, которых я презираю, я смотрю прямо; на людей, которых хоть немножко уважаю – сбоку…
- А ты сейчас на меня смотришь как-то и не так, и… не сбоку… а вполоборота…
- Ннну, я просто имею обыкновение смотреть так на людей, которые… недостойны презрения, но и уважения тоже не достойны… Я смотрю так на тех, которых умный человек считает умнее себя, а дурак – глупее себя…
- Какой ты все-таки умный, Ерофеев!
- Нет, товарищ секретарь, я от рождения идиот.
(29 апреля 1957 г.)

***
8 мая
- Я тебя не понимаю… Или ты просто дурак, или ты человек, упавший с луны. Другого объяснения нет. Или, может, ты просто пьяный…
- Кстати, я совершенно трезв… Нальем?..
- Давай…
- Ттэк – не торопясь, начнем сначала… Во-первых, ты сказал: я тебя не понимаю, – ты, наверное, дурак… Но ведь не только умный не может понять дурака, а чаще как раз наоборот, дурак не может понять умного. Так что этот вопрос спорный, и мы его отодвинем…
- Давай говорить просто.
- Давай просто. Мне все равно.
- Кгхм… Ты любишь… Родину?
- Мдэс… Стоило ли, право, делать умное лицо и произносить «кгхм»…
- А все-таки…
- И «все-таки» не могу ответить… У меня, например, свое понятие «любить» и свое понятие «Родина»… Может быть, для меня выражение «любить» имеет то же значение, что для вас – «ненавидеть», – так что ни «да», ни «нет» вам не дадут ничего…
- Гм… Это я не понимаю… Мы же условились говорить просто…
- Так я и говорю просто. Проще – некуда…
- Предположим, для меня «любить Родину» это значит «желать ей блага»…
- Чудесно… Теперь представьте себе: я тоже говорю: желаю ей блага… Но для меня может быть, благо – поголовное истребление всего населения нашей, извините, Родины… А для вас совсем другое… Для вас «желать» – значит «стремиться к достижению», а для меня «отворачиваться от того, что мне нравится…
- Ну, у тебя тогда нечеловеческие понятия обо всем…
- Ты хочешь сказать: «не мои»?
- Ну, раз «не человеческие», значит, в том числе и «не мои»… Да и зачем придавать каждому слову свое значение – возьми ты самое простое слово «бежать»… Ведь ты же не придашь ему никакого своего значения…
- Нет, конечно… Потому что «бежать» не имеет никакого отношения к… так сказать, духовной стороне человека… так же, как «солнце», «баклажан», «ЦК», «денатурат» и так далее… Эти вещи можно понимать, но не чувствовать… К тому же смысл всех этих понятий – неизменный и точно зафиксирован в словаре.
- Но ведь в словаре-то давно уже зафиксирован смысл и всех этих ваших… духовных слов… Возьмет любой человек словарь – и ему совершенно ясно, какое правильное значение имеет слову, ну хотя бы «желать»…
- Гм… В таком случае, пусть этот ваш «любой человек» сначала справится в словаре, что такое «общепризнанное» и что такое «индивидуум»…
- Хе-хе-хе… Остроумно, конечно… Но все-таки… у всех уже укоренилось издана одно общее понятие «желать»… Я, например, лично первый раз встречаю человека, который еще пытается втискивать какое-то другое значение в это слово…
- Ну, тогда вы сами попутно справьтесь в словаре, что такое «укоренившееся» и что такое «искоренять»…
- Черт побери, неужели тебе еще не надоел «словарь»… Вот я еще чем хотел поинтересоваться… Ты говоришь, что у тебя свое собственное понятие о слове, например «любить, «ненавидеть» и так далее… А вот ты почему-то путаешь эти понятия, пусть даже они будут и твои собственные… Ты вот говоришь, что «может быть, для меня любить – то же, что ненавидеть» и так далее…
- Ну, во-первых, я совсем не так выражался… И потом – что же здесь особенного? Ты никогда точно не определишь слова, которое выражает какую-нибудь «отрасль» твоего душевного. Каждое определение потребует у тебя слов, которые тоже нуждаются в определении… И в конце концов, все окажется неопределенным и невыразимым… А то, что две неопределенные вещи путаются, - в этом нет ничего удивительного…
- Ну, так с таким же успехом могут путаться и все твои эти «обычные» слова, их тоже надо опре…
- А что ж они, в самом деле, путаются… Вот я, например, перечислил четыре обычных слова… У вас, наверное, путаются понятия «ЦК» и «солнце»… А у меня, например, «ЦК» и «баклажан»…
- Хе-хе-хе…
- А что? – спутать их очень легко… И то, и другое «невкусно без хлеба»; и то, и другое немного дороже ливерной колбасы, притом, обе эти вещи своей внешностью напоминают что-то такое…
- О-ах-ха-ха-ха!!
- Потом! – я, например, путаю «ЦК» с «денатуратом» – и то, и другое имеет синеватый оттенок, затем – оба они существуют, могут существовать и сохраняют свою целость только в твердой и надежной упаковке. Вы, вероятно, знаете, что это за «упаковка»… Далее – обе эти вещи распространяют смрадное благоухание… и, в довершение всего, при поднесении зажженной спички легко вспыхивают и «горят мутным коптящим пламенем»… А? Как вы думаете?
- Все это, конечно, очень хорошо… Но я-то, вообще никак не думаю…
- Чудно, чудно… я всегда безумно любил людей, которые «никак не думают»…
- Да?! А может быть, вы, как всегда, втискиваете в слово «люблю» свое значение «ненавидеть»?.. Ха-ха-ха…
- Нет, почему… Я вынужден пока «втискивать» в это слово общепризнанный смысл… Я, как и все грузчики, слишком благоразумен…
- Что-о-о?!! Вы – грузчик??!!!